Лабиринт по имени Жизнь

 «Драгоценный камень» – вторая книга прозаика. Прозаика со своим творческим почерком и тонким восточным колоритом произведений.

За плечами автора – богатая событиями жизнь и большой профессиональный опыт, работа на руднике и в геологических партиях, «азиатское» прошлое и верхневолжское настоящее. Все это находит отражение в повестях и рассказах, это книги.

Её герои – наши современники и каждый так или иначе ищет в жизни свой «драгоценный камень», петляя по запутанным лабиринтам судьбы, которая не ставит указателей: налево пойдешь – будет то-то, а направо – то-то... Выбор нужно делать самому. И самому расплачиваться за любой неверный поворот – блужданиями в тесноте «темных коридоров» и тупиков, сделками с совестью, потерей близких и дорогих сердцу людей.

Впрочем, порой судьба протягивает спасительную нить Ариадны и выводит к долгожданному драгоценному камню, будь то любовь, богатство или профессиональный успех. Но человеку не всегда удается отличить истинный блеск от мнимого. И опять надо делать выбор. Тем более трудный, что и судьба страны оказалась на переломе, каким оказались девяностые годы.

Автор с большой теплотой рассказывает о своих героях, хотя они и ошибаются, и не всегда остаются сильными под ударами судьбы. Но тем они и ближе читателю, что взяты из реальной нашей жизни, из конкретных пережитых автором ситуаций. Судьба каждого заставляет думать – о времени, о себе, о смысле жизни, о собственном «драгоценном камне», который, может быть, совсем рядом...

                                                                                     Людмила Гулидова

Рудник,    повесть                                    3 стр.

Вынужденный переселенец, повесть       85 стр.

Драгоценный камень                             166 стр.

Алым                                                       224 стр.

Гражданский брак                                 250 стр.

                                                                      1

   В маленьком горняцком посёлке была одна-единственная школа, и для учителя русского языка и литературы вакантного места в ней даже не предвиделось. Поэтому-то моя милая Людмила работала в дальнем аиле, при каждой встрече уверяя себя и меня, что это временно, что рано или поздно выпадет нам счастливый случай и мы будем вместе не только по воскресеньям да во время каникул. 

Я верил. Молодые, к тому же влюблённые, охотно верят в счастье. Но каждый понедельник она уезжала, и нескончаемые дни грустной осени вселяли в меня томительное чувство неприкаянности. В общежитие идти не хотелось. В конце смены горняки устремлялись к подъёму, а я медлил, входил в клеть последним. Наверху, выйдя из штольни, отставал от всех, чтобы всласть надышаться простором бездонного неба, которое зацепилось за снеговые вершины, любовался дивными оттенками малахитово-зелёного цвета на склонах гор. В душевой наслаждался тёплыми струями воды, после чего шёл в прокуренное помещение, называемое горняками "раскомандировочной”, где, не торопясь, оформлял наряды, рассказывал сменному мастеру о положении дел в забое...

Далее...

После того вечера я стал реже ходить к моему придорожному камню. Неведомая сила влекла в общежитие, без конца нашёптывая, что именно сегодня Алым сообщит о переводе Людмилы в посёлковую школу.

Скорее бы!

В вестибюле стало грустно и пусто без ласкового, звонкого Талгата; с некоторых пор мать запретила ему выходить из комнаты. Из окна слышался его плачущий голос:

– Папа, приходи домой, приходи! Я не буду прятаться в шкаф!

А следом раздавались шлепки и истеричные крики Шаропатки.

Когда в коридоре встречался Николай, то приглашал к себе – поговорить и обсудить новое стихотворение. Я заходил, но ненадолго. Желание услышать радостную весть гнало меня в комнату, и если Алым там не было, то просил Нурлана сходить за ней.

– Да ну её, – отмахивался он. – Сама притащится.

Но, заметив мой нетерпеливый взгляд и нервное щёлканье зажигалкой – приводил.

Теперь она была одета не столь тщательно. Только маникюр по-прежнему приковывал взгляд, и руки казались окровавленными. На лице написана уверенность, что её позовут. Она не навязывалась, наоборот – в ней нуждались.

Далее...